Парижские витязи 10 февраля 2012 («Вести Сегодня» № 18) Русская эмиграция первой волны во Франции создала уникальную детскую организацию, действующую и сегодня “Богат и славен Кочубей, его луга необозримы”, — писал Пушкин в поэме “Полтава”. Корреспондент “Вести Сегодня” встретился с праправнуком пушкинского героя — Василием Васильевичем Кочубеем. Он родился в Париже, куда после Октябрьской революции бежали семьи его будущих родителей. “Не будем проклинать изгнанье” “Пушкин много чего написал о моем предке, — улыбается Василий Васильевич. — После раскрытия заговора Мазепы, который решил открыть путь на Украину и Россию шведам, оказалось, что Кочубей, предупредивший об этом Петра I, был прав, и казнили его за измену несправедливо, и царь добавил к нашему родовому гербу красное сердце — как символ любви”. Василий Васильевич показывает фамильный перстень на левой руке с этим пламенеющим сердцем. Правда, говорит, настоящий перстень, передававшийся из поколения в поколение по мужской линии, украли в Бразилии, где он, геолог по профессии, отработал сорок лет. Пришлось заказывать копию. Согласно семейному преданию, основателем рода Кочубеев стал татарский князь Кучук–бей, приехавший в Малороссию в XVII веке и принявший крещение. Мой собеседник совсем не похож на татарина. Он — русский витязь. В прямом смысле — поскольку много лет руководит русской детской организаций “Витязи”. “Витязи”, созданные в 1934 году, что–то вроде скаутов, но только с православным наполнением. Есть здесь дружины, сборы, лекции по изучению Закона Божьего, истории и культуры России, а также летние лагеря. Организация давала возможность русским подросткам встречаться со своими товарищами и находиться в поле родной культуры и языка — ведь во французских школах они этого были лишены. Более того, именно в “Витязях” закладывались основы… многих браков: мальчики и девочки знакомились в летних лагерях, потом детская дружба перерастала в любовь и заканчивалась венчанием в главном православном соборе Париже на рю Дарю. Как и большинство эмигрантов, русские тоже предпочитали жениться на своих. — В “Витязях” был совсем другой мир! Попав во Францию, мы не могли претендовать ни на что, — поясняет Василий Васильевич Кочубей. — Франция приняла наших дедов, дала им возможность жить, но не оказывала никакой помощи, и надо было создавать все с нуля — газеты, общественные организации, церкви. В этом наша сила. Нас, потомков первой волны эмиграции, уж немного осталось. Мы — третье поколение, у нас — двойная культура, мы — двуязычные, но это нам не мешает быть французскими гражданами, но вместе с тем мы всегда помним, что мы — потомки людей, которые в течение веков строили Россию. “Россия, звезды, ночь расстрела” Судьба Кочубеев — типичная история из жизни русской аристократии, эмигрировавшей после Октябрьской революции в Европу. Дед Василия Кочубея со стороны отца — тоже Василий Васильевич Кочубей — был членом 4–й Государственной думы по Полтавской губернии. — Деда предупредили, что идет отряд большевиков, чтобы его арестовать и расстрелять. Убежать не успел — его схватили, но, как ни странно, человек, который очень хорошо знал деда и должен был подтвердить его личность, сказал, что это не Кочубей, а не знакомая ему личность. Этим он его спас. А дальше — через Ялту в Париж. Нашим дедам было чрезвычайно трудно жить в Париже, и мы это помним. Удалось ли вывезти за границу хотя бы часть несметного богатства Кочубеев или к 1917 году это богатство уже растаяло? — спрашиваю я Василия Васильевича. Он отвечает, что богатство было и кое–что даже удалось вывезти с собой, но бабушка Марья Алексеевна села на чемоданы и стала ждать, пока освободят Россию и можно будет вернуться домой. Она была уверена, что это вскоре произойдет, и не хотела слышать никаких аргументов против. Так что вывезенные деньги Кочубеи растратили довольно быстро. И настала полная лишений эмигрантская жизнь. Общеизвестно, что многие царские полковники пошли крутить баранки парижских такси, а молодые графини и княгини стали манекенщицами в парижских домах моды. Бывший член Госдумы Кочубей, будучи человеком уже солидного возраста да еще слабого здоровья, вынужден был работать кочегаром, а потом, к счастью, подвернулось место ночного сторожа. — Мои родители познакомились в Париже, — рассказывает Василий Васильевич. — Семья матери, Елены Ладыжинской, бежала из Крыма еще в начале 20–го года. Они на пароходе “Саратов” прибыли в Константинополь, потом был Египет, где их интернировали и целый год держали в бывшем лагере для военнопленных в довольно скверных условиях. И только после этого разрешили выехать к родственникам в Швейцарию, а через несколько лет в Париж. Отец Василия Васильевича дожил только до 25 лет — умер во время немецкой оккупации от нарыва в ухе из–за отсутствия необходимых лекарств: немцы отказывались давать гражданским лицам сульфамиды, а антибиотиков еще не было. А через полтора года его мать стала начальницей девочек в лагере “Витязи” под Парижем. И там познакомилась со своим вторым мужем, который был начальником мальчиков, — Андреем Шмеманом. Вскоре они повенчались, а потом появились на свет две дочери. Так создалась очередная “витязьская” семья. В этом лагере имени Суворова детей спасали от бомбежек, которые начались в Париже в 1943 году. Парижане, говорит Василий Кочубей, бежали в деревни к родственникам, а русским бежать было не к кому, поэтому лагерь “Витязей” стал спасением — хотя бы для детей. Их набралось несколько сотен! Жили там круглый год, ходили в местную школу, питались скудно — каша да кисель на вине, но зато находились в безопасности. “Поэзии связующая нить” Фамилия Кочубей связана с Пушкиным не только благодаря “Полтаве”, но и благодаря “Евгению Онегину”: в образе Татьяны Лариной поэт изобразил свою первую любовь — Наталью Кочубей, ставшую графиней Строгановой. В реальной жизни именно к светской даме Наталье Кочубей “дамы подвигались ближе”, а “мужчины кланялися ниже”. Дальше — больше: поэма “Полтава” посвящена Пушкиным Марии Волконской — жене декабриста, которая последовала за своим мужем в ссылку. Потомки Кочубеев и Волконских пересеклись в парижской эмиграции: друг детства Василия Кочубея — православный священник, отец Владимир, являющийся потомком Волконских по материнской линии. А от отца ему досталась не менее знаменитая фамилия Ягелло — великого князя литовского, который в XIV веке крестил литовский народ по католическому обряду и положил начало соединению Литвы с Польшей. Отец Владимир Ягелло — настоятель парижской церкви Знамения Божьей Матери и духовный окормитель “Витязей”. А еще преподаватель русского языка и основатель радиопередачи “Голос православия”, выходящей уже 30 лет во французском эфире. Это радио, признается он, является последним делом, созданным русской довоенной эмиграцией Парижа. Рассказывает, что его прадед, дед, отец были кадровыми военными, поэтому чувство служения родине и церкви он перенял с детства. Хотя вовсе не собирался стать священником! Однако его духовные наставники потихоньку подталкивали к служению церкви. Сначала взяли в прислужники, потом в чтецы, потом рукоположили. Для него, отца большого семейства, это был непростое решение — западные православные священники не получают жалованья. — Мой дед, полковник царской армии, вступил в армию Деникина, вместе с семьей через Севастополь бежал в Константинополь, потом их отправили в Чехию, затем в Болгарию и Сербию, где они прожили 6 лет, — рассказывает отец Владимир. — Моего отца отдали в кадетский корпус, который был основан в Сараево королем Александром. Из Югославии переехали в поисках работы в Париж, несмотря на то, что отец хотел остаться в сербской армии. Как и дед Кочубея, все мужчины из семейства Ягелло тоже стали чернорабочими — парижскими грузчиками. Только отец православного священника решил стать художником и создал маленькое ателье по раскрашиванию платочков из шелка и шерсти — это тоже была русская профессия, и таких ателье было много в Париже. Он искал помощников и таким образом познакомился со своей будущей супругой, которая пришла к нему искать работу. Она окончила модельерскую школу в Париже. “Мы вернемся домой, в Россию…” Православная церковь Знамения Божьей Матери находится в обычном жилом доме на бульваре Эксеманс. В этом районе до войны проживало много русских эмигрантов. Сегодня в этой маленькой церкви около ста прихожан, и все здесь пронизано домашней атмосферой. Так, после службы принято устраивать чаепитие, чтобы можно было пообщаться в неформальной обстановке. Чем отличаются довоенные русские прихожане от нынешних? — спрашиваю я отца Владимира. — Большая часть прихожан — люди, приехавшие в Париж 10–15 лет назад. Здесь много русских. В метро и магазинах мы часто слышим русскую речь, но, к сожалению, большинство люди невоцерковленные и вообще не посещающие никаких храмов. Приходят те, кто привык к церковной жизни. Некоторые приходят и случайно, но знакомятся с нами, привыкают и становятся прихожанами, а детей от 8 до 15 лет отдают в “Витязи”. Хотя даже на сборы раз–два в месяц собираться трудно, поскольку сейчас русские разбросаны по всему Парижу и даже по разным городам Франции. И по–прежнему “Витязи” являются организацией, где заключаются будущие браки. Сам отец Владимир познакомился со своей будущей женой тоже в дружине “Витязей”. У них три дочери. Своих будущих зятьев отец Владимир воспитал, можно сказать, собственноручно, потому что они тоже были “витязями”. Подрастает новое поколение русских “витязей” — у Владимира Ягелло семь внуков, а восьмой должен родиться в марте. — “Витязи” не закрытая организация! — восклицает отец Владимир. — К нам из России тоже приезжают, потому что наш лагерь, через который прошло 20 тысяч детей, образцовый. Мы и в России создали такие же лагеря. Базовый находится в Пушкинских Горах. Так что через “Витязей” мы, потомки белых воинов, все–таки вернулись на родину, о чем так мечтали наши деды… Фото : Василий Кочубей (слева) и Владимир Ягелло: “Мы всегда помним, что наши деды строили Россию!” * Первым серьезным романтическим увлечением в жизни юного Александра стала гордая светская красавица Наталья Кочубей.